За десять лет выбранная Управделами президента компания, насильно закрывшая «Тверской пассаж», так и не начала реконструкцию известного комплекса на «Пушкинской площади»
Управление делами президента может расторгнуть инвестконтракт с «Легаси девелопментом» - инвестором строительства на месте издательства «Известия» в центре Москвы многофункционального комплекса общей площадью 168 тыс. кв. м. За десять лет компания не смогла начать стройку. Заморозка проекта уже привела к тому, что «Пирамида 2000», которой в обмен на закрытый торгцентр «Тверской пассаж» были обещаны площади в будущем комплексе, пытается получить компенсации через суд.
ООО «Пирамида 2000» обратилось с исками к подконтрольному управлению делами президента ФГУП «Издательство «Известия»» (владелец здания бывшей редакции одноименной газеты на Пушкинской площади) и «Легаси девелопменту», следует из картотеки дел Арбитражного суда Москвы. До 2012 года «Пирамида 2000» управляла торгцентром «Тверской пассаж», находившимся в подземной части «Известий» у выхода из станций метро «Тверская» и «Пушкинская». Площади бывшего торгцентра также находятся в собственности ФГУПа, который в ноябре 2012 года поручил «Легаси девелопменту» провести реконструкцию объекта. В исках «Пирамиды 2000» содержатся требования о взыскании 400 млн руб. Источник «Ъ», близкий к руководству «Пирамиды 2000», утверждает, что это сумма убытков, которые истец понес из-за закрытия «Тверского пассажа». Гендиректор «Пирамиды 2000» Владислав Васнев подтвердил исковые требования. В пятницу представитель «Легаси девелопмента» был недоступен для комментариев. В пресс-службе управления делами президента сообщили «Ъ», что по вопросу компенсации потерь, связанных с компанией «Пирамида 2000», обратились в суд для получения решения по существу.
Юрист Herbert Smith Freehills Сергей Колобов считает, что с учетом предыдущих дел в пользу «Пирамиды 2000» у компании есть шанс на решение в свою пользу. «Но доказать всю сумму убытков будет сложно, вероятно, суд уменьшит размер требований»,- не исключает он.
В октябре 2012 года вход в «Тверской пассаж» был закрыт группой неизвестных без предупреждения арендаторов. Это стало началом конфликта: владелец площадей пытался расторгнуть в одностороннем порядке действующий договор аренды, мотивируя это необходимостью срочно начать реконструкцию комплекса «Известий». Одновременно у ФГУПа действовал заключенный в 2006 году с «Легаси девелопментом» инвестконтракт по созданию на месте «Известий» многофункционального комплекса (МФК) общей площадью 168 тыс. кв. м стоимостью $500 млн.
Около трети площадей - 50 тыс. кв. м - должно перейти государству. Конечные бенефициары «Легаси» не раскрываются. В конце 2012 года стало известно, что генподрядчиком реконструкции стала компания «Ташир» Самвела Карапетяна.
Вначале стороны уладили разногласия: «Пирамиде 2000» было обещано передать площади «Тверского пассажа» после реконструкции. Предполагалось, что эти работы будут выполнены в первую очередь. А когда будет достроен весь МФК, торгцентр переедет в новые помещения, которые «Пирамида 2000» выкупит по фиксированной цене $6 тыс. за 1 кв. м. Но договоренности не были соблюдены, так как проект реконструкции до сих пор не двинулся с места - это и вынудило «Пирамиду 2000» подать новые иски о компенсации потерь. По словам одного из собеседников «Ъ», управделами письменно уведомляло «Легаси девелопмент» о намерении расторгнуть инвестконтракт, но этого пока не произошло. В пресс-службе управделами это подтвердили. «В сентябре 2016 года срок исполнения указанного контракта «Легаси девелопментом» составил уже десять лет, в течение которых было заключено семь дополнительных соглашений касательно переноса сроков реконструкции объекта»,- прокомментировали в пресс-службе управления. В «Ташире» не ответили на запрос «Ъ».
ООО «Пирамида 2000» обратилось с исками к подконтрольному управлению делами президента ФГУП «Издательство «Известия»» (владелец здания бывшей редакции одноименной газеты на Пушкинской площади) и «Легаси девелопменту», следует из картотеки дел Арбитражного суда Москвы. До 2012 года «Пирамида 2000» управляла торгцентром «Тверской пассаж», находившимся в подземной части «Известий» у выхода из станций метро «Тверская» и «Пушкинская»
В текущий кризис начинать строительство бессмысленно, поскольку, в отличие от застройщиков жилья, привлекающих средства дольщиков, у девелоперов коммерческой недвижимости нет шансов получить дешевое финансирование, отмечает партнер Capital Global Partners Светлана Кара. «Мало банков, готовых кредитовать строительство коммерческой недвижимости, а действующие условия предоставления кредита снижают экономическую эффективность проекта»,- поясняет она.
Екатерина Геращенко
Газета «КоммерсантЪ» , 13.10.12, «Известия очистили от арендаторов из-за реконструкции зданий издательства»
Вслед за владельцами торгового центра «Тверской пассаж» возле станции метро «Пушкинская» освободить помещения пришлось и другим арендаторам здания «Известий». Оказались закрыты кинотеатр «Киномир», ресторан TGI Friday`s, салон Nokia. Срок окончания реконструкции «Известий» не называется - пока идет поиск инвестора.
«1 ноября закрылся ресторан TGI Friday`s на Тверской, 18»,- рассказала «Ъ» вице-президент холдинга «Росинтер Ресторантс», куда входит TGI Friday`s, Валерия Силина, добавив, что сейчас компания ищет новые помещения. Подробности расторжения договора аренды в «Росинтер Ресторантс» сообщить отказались. Помимо TGI Friday`s в здании, находящемся в управлении ФГУП «Издательство «Известия»» управделами президента, также располагались кинотеатр «Кодак Киномир», ресторан Subway, салон-магазин Nokia, аптека, магазин Московского ювелирного завода, фотосалон, киоск «Стардог». Все они подтвердили, что им также пришлось освободить площади в связи с реконструкцией комплекса «Известий». По словам генерального директора re:Store Retail Group (развивала магазины Nokia) Тихона Смыкова, реконструкция не стала для компании неожиданностью. «Нас предупредили заранее»,- говорит он. По словам представителя одного из съехавших арендаторов, в договоре было записано, что в случае начала ремонта он расторгается автоматически. «В первых числах ноября мы получили соответствующее уведомление, 12 ноября помещение уже было свободно»,- отметил он.
Генеральный директор ФГУП Эраст Галумов заметил, что в течение двух недель освобожденное задние будет обнесено лесами.
О реконструкции комплекса «Известий» стало известно в 2008 году; тогда в качестве инвестора строительства упоминалась компания «Легаси девелопмент», конечные бенефициары которой не раскрываются. С «Легаси девелопмент» заключен инвестконтракт, по которому на месте «Известий» должен появиться многофункциональный комплекс площадью 168 тыс. кв. м. Объем инвестиций в проект оценивается в $500 млн. Генеральным подрядчиком может стать группа «Ташир» Самвела Карапетяна. Осенью текущего года собственник помещений начал освобождать их от арендаторов. Первым из-за реконструкции пострадал «Тверской пассаж» - торговый центр был закрыт 19 октября. Владелец ООО «Пирамида 2000», которое арендовало помещения под ТЦ, Владислав Васнев тогда говорил, что магазин закрыт незаконно. По его словам, договор аренды подписан до 2016 года, и суд отказал управлению делами президента в иске о расторжении его в одностороннем порядке.
Арендаторы не знают, смогут ли вернуться на Тверскую после окончания реконструкции. «Об этом нам не сообщили»,- говорит один из них. По словам партнера Blackwood Константина Ковалева, несмотря на высокую стоимость аренды - $4-5 тыс. за 1 кв. м,- среди рестораторов и ритейлеров Пушкинская площадь - одно из самых востребованных мест. «Многие предпочитают арендовать здесь помещения с целью улучшения имиджа. Заменить эти площади будет трудно»,- полагает он. Когда завершится реконструкция, неизвестно. Инвестконтракт на строительство комплекса, заключенный на шесть лет, был продлен в прошлом году. По словам пресс-секретаря управления делами президента Виктора Хрекова, задача «Легаси девелопмент» найти инвестора строительства.
Екатерина Геращенко
«Инопресса» , 14.03.12, Новый Кремль «наехал» на диллера кадиллаков»
Эраст Галумов: «можете считать нас федеральными бандитами…»
Сидя за серыми каменными стенами старого правительственного здания, высокопоставленный чиновник попивал коньяк и разглагольствовал о новых правилах ведения бизнеса в России. «Президент стоит выше закона, – внушал Эраст Галумов, генеральный директор ФГУП «Известия», федерального государственного предприятия (при Управлении делами Президента РФ), занимающегося вопросами недвижимости от имени Кремля. – Мы живем не в законопослушном государстве».
mp3, 21 МБ
Эти слова сильно удивили Руди Амирханяна, юриста, получившего образование в Великобритании, который побывал у этого бюрократа с визитом 17 мая. Он надеялся продлить договор об аренде для крупного автодилера в деловой части Москвы.
К несчастью для Trinity Motors, Россия резко изменилась с тех пор, как канадские и британские инвесторы открыли здесь салон в 1992 году.
Дни экономического развала и шального бандитизма остались в прошлом, говорит Амирханян. Однако еще до встречи с Галумовым бизнесмен-ветеран прекрасно сознавал новую угрозу: все более могущественный Кремль.
Пока эти двое разговаривали, судьи в московском зале суда зачитывали длинное обвинительное заключение по делу Михаила Ходорковского, который был самым богатым в России человеком, пока не поссорился с президентом Владимиром Путиным.
По словам Амирханяна, он был шокирован грубой оценкой климата в постходорковскую эру, прозвучавшей из уст Галумова, – особенно учитывая, что бюрократ заметил в руках помощника Амирханяна MP3-плейер, на который записывался разговор.
«Россия – это особая страна, – сказал Галумов. – Ее не изменить; или вы ее любите, или уходите. Она никогда не будет демократическим государством, она останется страной третьего мира с ядерными бомбами. Противодействовать системе бесполезно. Закон прост: кто-то важный говорит, что это должно быть сделано так-то и так-то, и получает именно в таком виде».
«Почему Ходорковский в тюрьме? – продолжил он. – Он говорил не то, что нужно, и он останется в тюрьме».
Во время двухчасового разговора Галумов открыто намекнул на то, что и юристу может грозить судьба Ходорковского, если он не перестанет сражаться с Кремлем из-за договора об аренде.
В прошлом октябре, рассказывает Амирханян, арендодатель (издательство «Известия») пообещал ему продлить срок аренды еще на один год. Это было до того, как Trinity начал реконструкцию на сумму 860 тыс. долларов в салоне недалеко от Пушкинской площади. Арендодатель дал одобрение на ремонт.
Однако вскоре после открытия в марте обновленного автосалона, единственного в России, занимающегося исключительно «кадиллаками», арендодатель проинформировал салон, что аренда продлена не будет.
Неофициально, сообщил Амирханян, ему сказали, что «какая-то шишка» хочет приберечь это помещение на первом этаже для себя.
Амирханян обратился в суд, настаивая на том, что контракт арендатора дает ему право на первоочередное заключение договора аренды – иными словами, что у него должен быть шанс побить предложение, сделанное кем-то еще, претендующим на эту собственность.
Но еще до того, как суд пришел к какому-либо выводу, юрист обнаружил, что поднимается на эскалаторе в кабинет Галумова, потом поворачивает налево и входит в хорошо обставленный офис, который в свое время занимал Николай Бухарин, бывший советский лидер, казненный после одной из сталинских чисток.
Фасад каменного здания, выходящего на Пушкинскую площадь, до сих пор украшен словами «Ленин» и «СССР», хотя среди кучи щитов с рекламой пива и мобильных телефонов их почти не разглядеть.
Галумов хотел предупредить своего арендатора: покиньте помещение, или вас ждут проблемы.
«Существует президентская корпорация и мы – ее часть, – заявил Галумов. – Если вы хотите начать войну с президентской корпорацией, пожалуйста. Но это бесполезно. Можете называть нас федеральными бандитами или кем угодно еще. Мы – федералы. Если хотите посостязаться с нами:» – тут чиновник разразился смехом.
Спустя 9 дней 25-30 офицеров безопасности из компании Галумова навестили автомобильный салон и приказали всем покинуть помещение. Испуганный сотрудник позвонил Амирханяну получить инструкции. Амирханян велел подчиниться.
Офицеры безопасности сменили замки и закрасили окна белой краской.
До Галумова удалось дозвониться. По телефону он подтвердил, что встречался с Амирханяном и делал заявления, записанные на пленку, – хотя он и призвал рассматривать их в контексте встречи.
Действия его сотрудников законны, сказал Галумов: только судебные приставы имеют право выставить арендатора на улицу, но люди могут покинуть помещение и по собственной воле.
«Они ушли добровольно, – сказал Галумов. – Если бы наши охранники начали стрелять, тогда другое дело. Но мы просто сказали: «Забирайте свои вещи и уходите».
Галумов также подтвердил свою оценку президентской власти в своей стране. «Россия – это страна, где президентские ресурсы – это колоссальная сила», – заявил он.
Позднее бюрократ перезвонил, чтобы пояснить эти слова. «Я имел в виду, что, когда ресурсы администрации сталкиваются лицом к лицу с ресурсами жуликами, они получают даже дополнительные средства, чтобы дать отпор».
Арбитражный суд Москвы рассмотрит это дело в среду.
Грэм Смит
Здание газеты «Известия»
Дата постройки: 1925-1927 гг.
Архитекторы: Бархин Г.Б. при участии Бархина М.Г.
Конструктор: Лолейт А.Ф.
Адрес: Пушкинская площадь (бывшая Страстная площадь), дом №5.
На месте корпуса редакции газеты «Известия» раньше находился дом М. И. Римской-Корсаковой, который в Москве называли «домом Фамусова» А. С. Грибоедов часто бывал здесь. По легенде, однажды на балу у Корсаковой он стал нападать на пристрастие москвичей ко всему французскому — точь-в-точь из будущего монолога Чацкого: «…Чтоб истребил Господь нечистый этот дух Слепого, рабского, тупого подражанья». Все решили, что Грибоедов сошел с ума, и многие ездили к нему справиться о его здоровье. «Я же им докажу что я не сошел с ума!» — не выдержал Грибоедов и написал в ответ «Горе от ума».
Место для здания газеты было выбрано около издательства Сытина на Тверской и редакции «Утра России» Ф.О.Шехтеля в Путинковстом переулке. Участок для здания был невелик и архитекторы предложили изначально здание в 14 этажей. Однако по градостроительным соображениям было решено оставить 6 этажей.
В шестиэтажном объеме здания «Известий» читается ордерное деление на повышенный цоколь, равномерную, разрезанную на квадраты окон стену, и антаблемент с круглыми окнами и надписями рубленый шрифтом на стене карниза. Обращенная к Тверской угловая часть здания подчеркнуто-вертикальна - как оставшийся намек на первоначально запроектированную 140ти этажную башню. Этот эффект достигается сплошным остеклением лестничной клетки над козырьком главного входа, вынесенными вперед ограждениями балконов над высокой въездной аркой и венчающим акцентом - глубокой светотенью вынутого угла, перекрытого тонкой плитой. Важной составляющей архитектурного «декора» была надпись с названием газеты «Известия ЦИК СССР и ВЦИК», к сожалению, замененная и выполненная теперь другим шрифтом. Динамику усиливают квадратные часы на торце здания и бегущая светящаяся строка, венчающая срезанный антаблемент главного фасада.
Список литературы:
Издательство Жираф Москва 2006. «Архитектура Москвы 1920-1960»
Бархина А.Г., Г.Б. Бархин, М., 1981;
Бусева-Давыдова И.Л., Нащокина М.В., Астафьева-Длугач М.И., Архитектурные прогулки по Москве, М., 1997;
Латур А. Москва 1890-2000. Путеводитель по современной архитектуре, М., 1997.
Часть фото Виктор Ахломов, "Известия"
Что бы там ни говорил профессор Преображенский, а «Известия» были первой официальной советской газетой в буквальном смысле - петроградский совет выпустил первый их номер на следующий день после февральской революции. Тогда планировали бороться за Учредительное собрание, но после его разгона и переноса столицы переехали в Москву и стали главным печатным органом исполнительной власти, ЦИК и ВЦИК, в отличие от партийной большевистской «Правды». Что было чуть менее престижно, но тоже почетно. Некоторое время газету издавали в Сытинской типографии у Страстного монастыря. Но для новой власти газеты были важны и достаточно скоро, в 1924-1925, был проведён конкурс на проект здания новой архитектуры. Выиграл Григорий Борисович Бархин, который и построил новый дом для «Известий» поблизости от старой типографии, где-то за полтора года вместе с сыном Михаилом. Григорий Бархин не был в полном смысле архитектором-революционером, он скорее примкнул к конструктивизму (впрочем так делали многие, к примеру тот же Иван Фомин). До революции же Бархин окончил Академию Художеств и вместе с Романом Клейном построил неоклассическое здание московского музея изящных искусств, нынешнего ГМИИ.
Впрочем победивший конкурсный проект, который поначалу намеревались построить западнее, на углу Тверской и Страстного бульвара, представлял собой довольно стремительную двенадцатиэтажную башню, похожую на известный проект «Ленинградской правды» Весниных. Башня должна была спорить с колокольней Страстного монастыря, который в 1925 году сносить вовсе не планировалось. Но по актуальному тогда генплану города «Новая Москва» в районе Страстного действовали, почти как сейчас, высотные ограничения - нельзя было строить выше шести этажей. От башни осталась лишь вынесенная к фасаду вертикаль лестницы с чередой балконов, и небольшая лоджия с часами на углу, обращенном к Тверской. Надпись же - «Известия» - в итоге разместилась горизонтально.
«Известия» не стали иконой конструктивизма, и тем не менее здание вошло во все тематические путеводители и хорошо известно как памятник истории авангарда. При этом предмет охраны, как это в наши времена нередко случается, достаточно узок: охраняются фасады, а внутри – только кабинет Бухарина на верхнем этаже (он в течение трёх лет был редактором газеты), плюс та самая выходящая на Пушкинскую площадь лестница, и всё. Счастье, что работать с восстановлением «Известий» пришлось Алексею Гинзбургу, правнуку Григория Бархина и внуку Моисея Гинзбурга, наследнику двух архитектурных династий, одинаково увлеченному современной архитектурой и реставрацией, в том числе памятников авангарда. Алексей Гинзбург занимается кварталом «Известий» уже несколько лет, недавно была закончена реставрация доходного на Дмитровке напротив Ленкома, вторыми оказались «Известия», почти завершена работа со зданием Сытинской типографии и двухэтажной усадьбы Долгоруковых-Бобринских на углу бульвара и Дмитровки. «Известия» в этом разношерстном ряду - единственное здание 1920-х, памятник авангарда.
Здание сохранилось неплохо и было легко узнаваемо даже перед началом работ. Хотя авангардную надпись довольно скоро заменили на классическую, с засечками; бегущую строку, которая была новшеством для 1920-х, убрали тоже почти сразу. В 1990-е здание сдали в аренду под офисы; таким же образом его планируется использовать и в дальнейшем, также как и соседнее здание газеты, расширившейся в конце 1970-х.
Одним из главных искажений авторского замысла стали пробитые входами на улицу витрины ресторанов первого этажа. И хотя теперь здесь разместятся, скорее всего, тоже рестораны, Алексею Гинзбургу удалось вернуть нижним окнам-витринам первоначальный вид: теперь вход один, через главный подъезд. Широкие нижние окна предназначались для освещения нижнего полуподвального этажа столовой работников газеты: идущим вдоль главного фасада сейчас, пока рестораны ещё не заселились, хорошо видно его пространство. Подвал-полуподвал имеется под обоими корпусами, уличным и дворовым; только у главного южного фасада он освещен через широкие окна, выходящие на улицу под потолком, а в бывшем техническом дворовом корпусе, где рельеф повыше - через зенитные фонари.
Реставрация, по словам Алексея Гинзбурга, не археолого-историческая, а архитектурная. Поэтому восстановлены не все элементы: к примеру, угловатую конструктивистскую надпись Бархина, как и часы, возродили, а бегущую строку не стали.
Кроме того, здание получило и несколько современных добавлений, прежде всего новые лифты в срединном переходе. Однако следует помнить, что здание уже было серьёзно перестроено после войны: тогда переход между корпусами расширили к западу просторным вестибюлем, а во дворе, с севера, пристроили дополнительный объем с подвалом. Тогда же были заменены двери - на светло-жёлтые, брежневского вида; был заменён лифт при главной, выходящей на фасад, лестнице. Северную послевоенную пристройку разобрали, сохранив только ее подвальную часть. Пристройку к переходу между корпусами, напротив, сохранили, приведя в порядок поздний вестибюль с эффектными крупными кессонами на потолке.
Однако Алексею Гинзбургу удалось сохранить и восстановить многие важные детали. К примеру, найдя на полах фрагменты метлахской плитки - простой, белой с синеватыми вставками на углах, архитекторы заказали в Германии похожую и восстановили полы вестибюлей и коридоров.
Вместо послевоенных светло-желтых дверей и стеновых панелей подобрали темно-коричневые, также как и подходящие к стилистике 1920-х годов дверные ручки.
Особенного внимания заслуживает выходящая на главный фасад лестница - пространство очень светлое, прозрачное, с большими окнами в пол. Она кажется световым хребтом всего здания как снаружи, так и изнутри - неудивительно, что архитекторы уделили ей много внимания и работали ювелирно.
Вторая лестница, выходящая во двор, решена в духе первой, хотя и лаконичнее - те же перила, тот же бежевый цвет ступенек под ногами.
Но особенно сложным оказался процесс восстановления первоначальных металлических переплетов витражей, выходящих на главный фасад. Сохранившиеся подлинные рамы были покрыты очень толстым слоем краски, для того, чтобы отчистить её, понадобился пескоструйный аппарат с керамической крошкой; на полу образовалось огромное количество грязи. «Прямо-таки по колено», - признаётся архитектор. Намного проще было заменить их стеклопакетами, тем более что к предметы охраны переплеты окон отношения не имеют - но Алексею Гинзбургу удалось настоять на грамотной, хотя и трудоемкой, очистке подлинных рам. Часть из них была в плохом состоянии, их заменили, но в основном на верхних этажа. Больше половины подлинных переплётов нижних этажей, тонких и сложных, с заклёпками, удалось сохранить - что очень важно для ощущения подлинности здания.
Снаружи переплёты покрашены чёрной, внутри - белой краской. На фасадах они формируют тонкую структурирующую решётку, а внутри работают на расширение пространства и усиливают свет. Особенно лестница с её серо-белым метлахом, гигантскими для 1920-х витражами, светло-голубыми стенами, чей цвет восстановлен по найденным фрагментам - кажется очень светлой при взгляде как изнутри, так и снаружи.
Вторая важная составляющая подлинного фасада - сохранённая и бережно очищенная тёмно-серая терразитовая штукатурка Григория Бархина. Потребовалось довольно долго подбирать гидрофобный раствор для её укрепления: первые составы не подходили, портили цвет, делая его то темнее, то добавляя синий или даже зелёный оттенок, - рассказывает Алексей Гинзбург. В конечном счёте удалось достичь ровного серого цвета, укрепив фасад.
Но тёмно-серый, контрастно подчёркивающий белизну видимых через широкие окна светлых интерьеров, главный фасад был у здания Бархина единственным. По традиции конца XIX - начала XX веков брандмауэры и дворовые фасады оставляли кирпичными, экономя дорогую штукатурку, - поясняет Гинзбург. - Это потом, уже после войны, все их выкрасили масляной краской.
В квартале «Известий» архитектор восстанавливает «историческую справедливость» старых кирпичных фасадов. Так Алексей Гинзбург поступил и с домом Тюляевой, и с соседним особняком; такие же кирпичные стены открылись и в «Известиях», родня произведение авангарда с соседними, и, в сущности, близкими по времени домами начала XX века. Кирпич очищен, покрыт гидрофобным раствором, в высоту вытянулись новенькие алюминиевые трубы вентиляции, неожиданно подчёркивающие брутально-техническое назначение бывшего типографского здания. Только послевоенный западный фасад во дворе получил нейтральную бежевую покраску.
Надо сказать, что в экспериментах Алексея Гинзбурга с кирпичными брандмауэрами историческая реконструкция играет, наверное, наименьшую роль - она любопытна как сюжет, не более того. Большинство граждан не заметит. Намного значительнее колористическое значение этого приёма, безо всяких дополнительных усилий превращающего город в жизнерадостное «лоскутное одеяло», где цветные лицевые поверхности фасадов «нашиты», ну, или наложены на общую ярко-терракотовую, живую подоснову, способную объединить двухэтажную московскую усадьбу с чугунными балконами и гламурный дом серебряного века с суровой типографией Советов пролетарского государства. Объединить - и сделать это легко и непосредственно, как, может быть, легко тонкий классик Григорий Бархин освоил язык конструктивизма, каким-то непостижимым образом не изменяя при этом себе и оставаясь скорее «фасадным» архитектором, но талантливым и добросовестным во всем до мелочей.
Словом, эта реставрация - крайне интересный опыт, прежде всего потому, что она досталась «наследственному» архитектору, увлеченному реставрацией и добросовестно, прямо как прадед строил, восстановившему здесь всё, что было возможно в современных обстоятельствах. Ведь в наше время оно как обычно бывает - архитекторы воспринимают памятники скорее как обременение: либо осложнение рабочего процесса, если их требуется-таки сохранить, либо как груз на совести, если требуется возвести муляж. Многие архитекторы поклоняются авангарду, это правда. Но кто-то только перерисовывает, а кто-то норовит создать копию в том же «стиле». Нечасто встречается архитектор, погруженный в проблему так, чтобы, выполнив множество требований заказчика, перепрофилировав, как-никак, здание под иную функцию, сохранил максимум подлинного, а кое-что даже восстановил. Но результат легко прочитывается: в районе Пушкинской усилиями Алексея Гинзбурга потихоньку растёт новая версия Москвы. Город из тех, что мы потеряли. А когда будут благоустроены двор и откроются проходы из арки в арку, вот тогда мы сможем оценить не только восстановленный памятник, но и атмосферу, созданную не километрами штурмовщины, а несколькими годами вдумчивой работы. Чего, впрочем, придётся ещё подождать.
Вконтакте
История
Здание построено на Страстной площади у монастыря, уничтоженного в 1930-е годы.
Во время работы Бархин смотрел за постройкой дома из окна своей жилой квартиры, так как жил на другом конце площади, в доходном доме инженера Нирнзее.
В 1975 году угол здания застроен новым корпусом.
Архитектура
Архитектор Григорий Бархин. Инженер А. Ф. Лолейт. Штукатуркой занялась бригада итальянцев. Другие их работы находятся в Музее изобразительных искусств. Здание выдержано в стиле .
NVO , GNU 1.2
Участок был заполнен двумя корпусами (производственным и редакционным), соединёнными лестничным блоком. Вначале проект подразумевал постройку башни высотой в 12 этажей, но в 1926 году власти запретили сооружать здания больше семи этажей внутри Садового кольца, поэтому от идеи башни отказались.
Kemal KOZBAEV , CC BY-SA 4.0
Стены дома представляют решётки вертикальных и горизонтальных столбов, также была лестница и балконы, перемещённые к углу.
В 1975 году здание перестроил архитектор Ю. Н. Шевердяев.
Фотогалерея
Что бы там ни говорил профессор Преображенский, а «Известия» были первой официальной советской газетой в буквальном смысле – петроградский совет выпустил первый их номер на следующий день после февральской революции. Тогда планировали бороться за Учредительное собрание, но после его разгона и переноса столицы переехали в Москву и стали главным печатным органом исполнительной власти, ЦИК и ВЦИК, в отличие от партийной большевистской «Правды». Что было чуть менее престижно, но тоже почетно. Некоторое время газету издавали в Сытинской типографии у Страстного монастыря. Но для новой власти газеты были важны и достаточно скоро, в 1924–1925, был проведён конкурс на проект здания новой архитектуры. Выиграл Григорий Борисович Бархин, который и построил новый дом для «Известий» поблизости от старой типографии, где-то за полтора года вместе с сыном Михаилом. Григорий Бархин не был в полном смысле архитектором-революционером, он скорее примкнул к конструктивизму (впрочем так делали многие, к примеру тот же Иван Фомин). До революции же Бархин окончил Академию Художеств и вместе с Романом Клейном построил неоклассическое здание московского музея изящных искусств, нынешнего ГМИИ.
Впрочем победивший конкурсный проект, который поначалу намеревались построить западнее, на углу Тверской и Страстного бульвара, представлял собой довольно стремительную двенадцатиэтажную башню, похожую на известный проект «Ленинградской правды» Весниных. Башня должна была спорить с колокольней Страстного монастыря, который в 1925 году сносить вовсе не планировалось. Но по актуальному тогда генплану города «Новая Москва» в районе Страстного действовали, почти как сейчас, высотные ограничения – нельзя было строить выше шести этажей. От башни осталась лишь вынесенная к фасаду вертикаль лестницы с чередой балконов, и небольшая лоджия с часами на углу, обращенном к Тверской. Надпись же – «Известия» – в итоге разместилась горизонтально.
«Известия» не стали иконой конструктивизма, и тем не менее здание вошло во все тематические путеводители и хорошо известно как памятник истории авангарда. При этом предмет охраны, как это в наши времена нередко случается, достаточно узок: охраняются фасады, а внутри – только кабинет Бухарина на верхнем этаже (он в течение трёх лет был редактором газеты), плюс та самая выходящая на Пушкинскую площадь лестница, и всё. Счастье, что работать с восстановлением «Известий» пришлось Алексею Гинзбургу, правнуку Григория Бархина и внуку Моисея Гинзбурга, наследнику двух архитектурных династий, одинаково увлеченному современной архитектурой и реставрацией, в том числе памятников авангарда. Алексей Гинзбург занимается кварталом «Известий» уже несколько лет, недавно была закончена реставрация доходного дома Тюляевой на Дмитровке напротив Ленкома, вторыми оказались «Известия», почти завершена работа со зданием Сытинской типографии и двухэтажной усадьбы Долгоруковых-Бобринских на углу бульвара и Дмитровки. «Известия» в этом разношерстном ряду – единственное здание 1920-х, памятник авангарда.
Здание сохранилось неплохо и было легко узнаваемо даже перед началом работ. Хотя авангардную надпись довольно скоро заменили на классическую, с засечками; бегущую строку, которая была новшеством для 1920-х, убрали тоже почти сразу. В 1990-е здание сдали в аренду под офисы; таким же образом его планируется использовать и в дальнейшем, также как и соседнее здание газеты, расширившейся в конце 1970-х.
Одним из главных искажений авторского замысла стали пробитые входами на улицу витрины ресторанов первого этажа. И хотя теперь здесь разместятся, скорее всего, тоже рестораны, Алексею Гинзбургу удалось вернуть нижним окнам-витринам первоначальный вид: теперь вход один, через главный подъезд. Широкие нижние окна предназначались для освещения нижнего полуподвального этажа столовой работников газеты: идущим вдоль главного фасада сейчас, пока рестораны ещё не заселились, хорошо видно его пространство. Подвал-полуподвал имеется под обоими корпусами, уличным и дворовым; только у главного южного фасада он освещен через широкие окна, выходящие на улицу под потолком, а в бывшем техническом дворовом корпусе, где рельеф повыше – через зенитные фонари.
Кроме того, здание получило и несколько современных добавлений, прежде всего новые лифты в срединном переходе. Однако следует помнить, что здание уже было серьёзно перестроено после войны: тогда переход между корпусами расширили к западу просторным вестибюлем, а во дворе, с севера, пристроили дополнительный объем с подвалом. Тогда же были заменены двери – на светло-жёлтые, брежневского вида; был заменён лифт при главной, выходящей на фасад, лестнице. Северную послевоенную пристройку разобрали, сохранив только ее подвальную часть. Пристройку к переходу между корпусами, напротив, сохранили, приведя в порядок поздний вестибюль с эффектными крупными кессонами на потолке.
Однако Алексею Гинзбургу удалось сохранить и восстановить многие важные детали. К примеру, найдя на полах фрагменты метлахской плитки – простой, белой с синеватыми вставками на углах, архитекторы заказали в Германии похожую и восстановили полы вестибюлей и коридоров.
Особенного внимания заслуживает выходящая на главный фасад лестница – пространство очень светлое, прозрачное, с большими окнами в пол. Она кажется световым хребтом всего здания как снаружи, так и изнутри – неудивительно, что архитекторы уделили ей много внимания и работали ювелирно.
Но особенно сложным оказался процесс восстановления первоначальных металлических переплетов витражей, выходящих на главный фасад. Сохранившиеся подлинные рамы были покрыты очень толстым слоем краски, для того, чтобы отчистить её, понадобился пескоструйный аппарат с керамической крошкой; на полу образовалось огромное количество грязи. «Прямо-таки по колено», – признаётся архитектор. Намного проще было заменить их стеклопакетами, тем более что к предметы охраны переплеты окон отношения не имеют – но Алексею Гинзбургу удалось настоять на грамотной, хотя и трудоемкой, очистке подлинных рам. Часть из них была в плохом состоянии, их заменили, но в основном на верхних этажа. Больше половины подлинных переплётов нижних этажей, тонких и сложных, с заклёпками, удалось сохранить – что очень важно для ощущения подлинности здания.
Снаружи переплёты покрашены чёрной, внутри – белой краской. На фасадах они формируют тонкую структурирующую решётку, а внутри работают на расширение пространства и усиливают свет. Особенно лестница с её серо-белым метлахом, гигантскими для 1920-х витражами, светло-голубыми стенами, чей цвет восстановлен по найденным фрагментам – кажется очень светлой при взгляде как изнутри, так и снаружи.
Вторая важная составляющая подлинного фасада – сохранённая и бережно очищенная тёмно-серая терразитовая штукатурка Григория Бархина. Потребовалось довольно долго подбирать гидрофобный раствор для её укрепления: первые составы не подходили, портили цвет, делая его то темнее, то добавляя синий или даже зелёный оттенок, – рассказывает Алексей Гинзбург. В конечном счёте удалось достичь ровного серого цвета, укрепив фасад.
Но тёмно-серый, контрастно подчёркивающий белизну видимых через широкие окна светлых интерьеров, главный фасад был у здания Бархина единственным. По традиции конца XIX – начала XX веков брандмауэры и дворовые фасады оставляли кирпичными, экономя дорогую штукатурку, – поясняет Гинзбург. – Это потом, уже после войны, все их выкрасили масляной краской.
В квартале «Известий» архитектор восстанавливает «историческую справедливость» старых кирпичных фасадов. Так Алексей Гинзбург поступил и с домом Тюляевой, и с соседним особняком; такие же кирпичные стены открылись и в «Известиях», родня произведение авангарда с соседними, и, в сущности, близкими по времени домами начала XX века. Кирпич очищен, покрыт гидрофобным раствором, в высоту вытянулись новенькие алюминиевые трубы вентиляции, неожиданно подчёркивающие брутально-техническое назначение бывшего типографского здания. Только послевоенный западный фасад во дворе получил нейтральную бежевую покраску.
Надо сказать, что в экспериментах Алексея Гинзбурга с кирпичными брандмауэрами историческая реконструкция играет, наверное, наименьшую роль – она любопытна как сюжет, не более того. Большинство граждан не заметит. Намного значительнее колористическое значение этого приёма, безо всяких дополнительных усилий превращающего город в жизнерадостное «лоскутное одеяло», где цветные лицевые поверхности фасадов «нашиты», ну, или наложены на общую ярко-терракотовую, живую подоснову, способную объединить двухэтажную московскую усадьбу с чугунными балконами и гламурный дом серебряного века с суровой типографией Советов пролетарского государства. Объединить – и сделать это легко и непосредственно, как, может быть, легко тонкий классик Григорий Бархин освоил язык конструктивизма, каким-то непостижимым образом не изменяя при этом себе и оставаясь скорее «фасадным» архитектором, но талантливым и добросовестным во всем до мелочей.
Словом, эта реставрация – крайне интересный опыт, прежде всего потому, что она досталась «наследственному» архитектору, увлеченному реставрацией и добросовестно, прямо как прадед строил, восстановившему здесь всё, что было возможно в современных обстоятельствах. Ведь в наше время оно как обычно бывает – архитекторы воспринимают памятники скорее как обременение: либо осложнение рабочего процесса, если их требуется-таки сохранить, либо как груз на совести, если требуется возвести муляж. Многие архитекторы поклоняются авангарду, это правда. Но кто-то только перерисовывает, а кто-то норовит создать копию в том же «стиле». Нечасто встречается архитектор, погруженный в проблему так, чтобы, выполнив множество требований заказчика, перепрофилировав, как-никак, здание под иную функцию, сохранил максимум подлинного, а кое-что даже восстановил. Но результат легко прочитывается: в районе Пушкинской усилиями Алексея Гинзбурга потихоньку растёт новая версия Москвы. Город из тех, что мы потеряли. А когда будут благоустроены двор и откроются проходы из арки в арку, вот тогда мы сможем оценить не только восстановленный памятник, но и атмосферу, созданную не километрами штурмовщины, а несколькими годами вдумчивой работы. Чего, впрочем, придётся ещё подождать.
