Это стихотворение написано 1 марта 1895 года. Произведение, практически от начала до конца пронизано трепетным ожиданием. С первой до последней строфы автор раскрывает нам тайны процесса создания художественного произведения. Стихотворение состоит из трех частей. Первая строфа – вступление, в которой творец улавливает что-то, невидимое простым смертным. Его подхватывает поток вдохновения, и со второй по четвертую строфу мы углубляемся в одно из самых замечательных в мире деяний – в творение чего-то возвышенного. Художник, окрыленный порывом сердца, способен увидеть звук:
Полусонно чертят звуки
В звонко-звучной тишине,
Но, как ни странно, самого творца мы не видим, он служит проводником. Все создается природой, окружающим миром. Задача творца – передать это настроение, состояние мира. Но его роль - одна из самых важных. Только благодаря его рукам все вокруг приобретает другой цвет, рождается заново в новом обличии:
И прозрачные киоски
В звонко-звучной тишине
Вырастают, словно блестки,
При лазоревой луне.
Последняя строфа показывает нам, что только самому художнику его творение открывается полностью, только он способен понять все тайны своих произведений. Всем окружающим остаётся только с трепетом любоваться содеянным, зачастую даже не имея способности проникнуться хотя бы поверхностно.
Тайны созданных созданий
С лаской ластятся ко мне,
И трепещет тень латаний
На эмалевой стене.
В первой строфе, как ключевые слова можем обозначить «несозданных созданий», «во сне», «лопасти латаний», «на эмалевой стене». Во второй – эти образы получают воплощения: «руки», «полусонно чертят звуки». В третьей: «И прозрачные киоски», «Вырастают словно блестки». В четвертой за основу можно взять всю строфу без третьей строки.
В «Творчестве» Брюсова мы видим, как лирический герой ведет повествование с первой по третью строфу, ведя речь от третьего лица. Это можно объяснить тем, что художник в процессе творчества не может объективно описать или оценить свои действия. Он создал этот маленький мир с отголосками души самого творца. Позиция автора здесь поделена на две части, каждая из которых самобытна, обособленна. Наблюдатель восхищен художником, но не понимает его до конца. Художник вначале испытывает легкое недовольство окружающим миром, который и переделывает в своем произведении. Затем он испытывает восторг и гордость за свое творение. По стихотворному размеру – это хорей. Рифма, в основном, точная, перекрестная мужская и женская. Множество повторов помогают сосредоточиться на идее стихотворения, которая заключается в том, что процесс творчества сам по себе потрясающ, вызывает восторг и доставляет наслаждение не столько читателю, слушателю, сколько самому автору, творцу.
ТВОРЧЕСТВО Валерий Брюсов
Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене. Фиолетовые руки На эмалевой стене Полусонно чертят звуки В звонко-звучной тишине. И прозрачные киоски, В звонко-звучной тишине, Вырастают, словно блестки, При лазоревой луне. Всходит месяц обнаженный При лазоревой луне... Звуки реют полусонно, Звуки ластятся ко мне. Тайны созданных созданий С лаской ластятся ко мне, И трепещет тень латаний На эмалевой стене. 1 марта 1895г. В последние годы девятнадцатого столетия символизм как литературное направление процветал во Франции, оставаясь почти совершенно неизвестным в России. В 1892 году Валерий Брюсов, учившийся тогда в московской гимназии, прочел статью о французских символистах и загорелся идеей создать подобное направление в искусстве на русской почве. "Что, если бы я вздумал на гомеровском языке писать трактат по спектральному анализу? У меня не хватило бы слов и выражений. То же, если я вздумаю на языке Пушкина выразить ощущения Fin de siХcle!" -- пишет Брюсов в дневнике в 1893 году. Символизм для Брюсова 90х годов - это "поэзия намеков", туманная и зыбкая реальность, взывающая к чувствам человека, столь же смутным и далеким от логики, как и сама поэзия. Он начинает с переводов, преимущественно стихов Верлена, а немного позже создает и собственные произведения в духе символизма. Когда в 1895 году стихотворение "Творчество" выходит в свет, оно возмущает читающую Россию до глубины ее ортодоксальной души. К чему, собственно, и стремился Брюсов. Весь его облик, манера разговора, вся его жизнь того времени преследовала одну цель: эпатировать публику, доказать, что возможно все, привлекать внимание - к себе, к поэзии, к символизму. Символисты стремились перелить жизнь в искусство, а искусство в жизнь, сломать прозрачную, но прочную грань, которая отделяла классическую поэзию, полную условностей, от реальной жизни. Стихотворение "Творчество" вполне отвечало задуманным целям. Литературная общественность, авторы и критики сочли три сборника под общим названием "Русские символисты" неудачной выходкой, а стиль молодых авторов - напыщенным. При этом, по форме стихи Брюсова вполне отвечают классическим представлениям. Шокировавшее общественность "Творчество" написано классическим четырехстопным хореем, с перекрестной рифмовкой, с чередующимися женскими и мужскими рифмами, с пятью строфами по четыре строки... Подчеркнутая классичность формы лишь оттенила модернизм содержания. Особенное возмущение вызвала "двойная луна", высмеянная В. Соловьевым в пародии на стих Брюсова. Всходит месяц обнаженный При лазоревой луне... Позднее были сделаны попытки найти рациональное, логичное объяснение нарисованному пейзажу: "лазоревая луна" -- это фонарь за окном, похожий на луну, в свете которого всходит подлинный месяц. Возможно, и так. Однако мне представляется, что Брюсов вполне мог пренебречь строгой логичностью, изображая "месяц" метафизический, символ нового творения, может быть, даже Творения... "Всходит месяц обнаженный при лазоревой луне..." Откровенность, открытость символистов, провозглашавших главным в поэзии - искренность, обуславливают наготу месяца. Все стихотворение есть развернутое описание таинственного процесса рождения, когда далекие, смутные звуки еще несотворенного творения тенью тени трепещут "на эмалевой стене", "словно лопасти латаний". Поэт уже священнодействует, он уже ищет созвучия, вслушивается в далекий шепот, и в самом обыденном, в бессмысленном, на первый взгляд, он видит приметы великого, в игре теней на эмалевой стене видит контуры звуков. Тема произведения со всей четкостью обозначена в его заглавии: "Творчество". Уже первая строка: "Тень несозданных созданий..." -- кричит во весь голос о том, что создания эти несозданы только пока, сама их "несозданность" подразумевает под собой возможность рождения, возможность, которая вот-вот осуществится. Тавтологический повтор лишь усиливает это ощущение, акцентируя внимание на создании, вопреки его временной не-созданности. Творчество, поиск, создание нового - неясный, над-разумный процесс, неподвластный логике, и, казалось бы, неописуемый по определению. Но Брюсов берет на себя смелость описать - и говорит о непознаваемом языком намеков, символов, набрасывая контуры и тут же размывая их смешением акварельных цветов. Все стихотворение "колыхается во сне", проглядывая сквозь сознание поэта, сквозь словесное кружево, словно водоросли сквозь толщу зеленоватой воды. Неожиданный, но психологически закономерный скачок мысли: так же, как тень несозданного, колыхаются тени латаний на стене перед глазами поэта. Из неосязаемого пространства творчества и метафизики мы рывком перемещаемся в пространство реальное, которое неожиданно оказалось совмещено с метафизическим. Дальнейшая метафора закономерна, если между перистыми тенями комнатных пальм и тенями "несозданных созданий" проведен знак равенства. Фиолетовые руки На эмалевой стене Полусонно чертят звуки В звонко-звучной тишине. Картина, привязанная к метафизике творчества игрой ассоциаций, явственно, почти фотографически нарисована метафорой: тени латаний, словно фиолетовые руки, колыхаются на эмалевой стене. Но уже в следующий миг поэт вновь смещает границы реальности, делая звук видимым, очерченным, и позволяя услышать тишину. Метафора развертывается, фиолетовые руки чертят по стене ритм рождающегося стихотворения. И звон тишины оглушающе врывается в сознание читателя, дважды подчеркнутый звукописью ("звонко-звучной", зв-зв) и эпитетом-оксюмороном (звонкое звучание тишины). Поэт уже уловил ритм, мелодику стиха, напряженная работа мысли -- и полная беспечность внешне; как бы скучающий взгляд перемещается к окну, мимоходом отмечая городской пейзаж. За окном, высвеченные "лазоревой луной" вырастают прозрачные киоски, в неверном свете перламутрово переливающиеся, "словно блестки". Первое четверостишье - прелюдия, оно задает настроение, заявляет о том, что "несозданные создания" уже готовы родиться. Второе - начало работы, творческий процесс уже набирает скорость, поэт вслушивается в тишину, вглядывается в тени - силясь разобрать контуры нового. Третье же четверостишье, разгар созидания, которое и формально, и семантически должно составлять центр всего стихотворения, неожиданно ровно повествует о стороннем пейзаже, словно бы сглаживая напряженность второй строфы. Сбавляя скорость? Нет, вовсе нет! Формальный центр при всей внешней небрежности (беспечный взгляд, ищущий убежища от скуки в заоконном пейзаже) и спокойствии звенит "звонко-звучной тишиной" творческого напряжения. Поэт не отвлекся от работы. Дело в том, что в процесс творчества включена уже не только комната, но и весь мир за окном, вся объективная реальность. Пространство раздвигается, послушное взгляду поэта, вырастая, обретая безграничность - и вмещается в творение, не теряя бескрайности. Сходный парадокс происходит и со временем. В третьем четверостишии Брюсов меняет темп, не сбавляя скорости и не меняя ритма. Почти полная неподвижность пейзажа - "прозрачные киоски", медленно, величаво вырастающие в свете луны, -- контрастируют с напряженностью мысли поэта, со скоростью мысли, которые не изображаются Брюсовым, дается лишь намек на них - в звоне тишины. Четвертая строфа знаменует следующий этап: контуры уже ясны, большая часть работы проделана, и -- Всходит месяц обнаженный При лазоревой луне. Обнаженный месяц творчества противопоставлен "лазоревой луне" реального мира, опровергает ее, затмевает. Однако всходит в той же реальности, в том же пространстве и времени, что и луна. Метафизическая реальность творчества вновь накладывается на привычную нам, логичную реальность. "Месяц обнаженный" всходит символом созданного создания. Поэту удалось нащупать колыхавшиеся во сне тени звуков, приручить стихию слова - и вот уже он горделиво говорит: "звуки ластятся ко мне", -- прирученные звуки. Анафорическое начало -- Звуки реют полусонно, Звуки ластятся ко мне... -- замедляет темп, выравнивает его, придавая плавность. Поэт завершил свою работу, и теперь наслаждается своим трудом, созерцая родившееся. Звуки оживают в олицетворении, ласкаясь к своему творцу, как ребенок или кошка, сотворенное обретает жизнь, дышит - уже самостоятельно. Последнее, пятое четверостишье возвращает нас к началу: созданное создано, поэт завершил свою роль, позволив стихотворению родиться. Вся строфа - вязь повторов, замыкающая реальность в кольцо. Здесь нет ни одного нового образа: начало строфы ("Тайны созданных созданий") -- это слегка измененная первая строка стихотворения. Вторая строчка четверостишья ("С лаской ластятся ко мне") - повтором привязывает пятую строфу к четвертой. Образ, нарисованный в завершающих двух строках -- И трепещет тень латаний На эмалевой стене, -- это образ, возникший в начале стихотворения и завершающий его, подводя черту. На эмалевой стене и в "большом" мире за окном ничего не изменилось, а между тем процесс творчества завершился рождением нового. "Тень несозданных созданий..." -- звучит в самом начале произведения туманным обещанием. Тайны созданных созданий С лаской ластятся ко мне! -- гордо объявляет поэт в последней строфе. Две строки, созданное и несозданное противопоставляются друг другу, и однокоренной повтор четырежды подчеркивает идею создания, сотворения, утверждая торжество творчества. Все стихотворение в целом отличается кольцевой композицией. То, как перекликаются, соединяясь, первая и последняя строфы, я уже показала. Но это не единственный повтор в ткани стихотворения. Последняя строчка каждого четверостишья повторяется в следующей строфе, второй строкой. Вот строки с третьей по шестую: ...Словно лопасти латаний На эмалевой стене. Фиолетовые руки На эмалевой стене... Строка, только что отзвучавшая, на какой-то миг притихшая, но еще дрожащая на языке, в сознании, в воздухе, отдается эхом, уже подхваченная в новой строфе. Благодаря этому все стихотворение пронизывает единая для всех четных строк рифма: во сне - стене; стене - тишине; тишине - луне; луне -- ко мне; ко мне - стене. Кроме того, необходимо отметить еще одну особенность в делении стихотворения на строфы. С одной стороны, такое разделение весьма закономерно и логично. Первая строфа передает состояние поэта до начала творения. Вторая - показывает, как вырисовываются основные контуры будущего произведения, ту напряженную минуту, когда несозданное создание в любое мгновение может сорваться обратно, в небытие, так и не воплотившись. Третья - формальный центр стихотворения, сам процесс творчества. Четвертая - завершение этого процесса. Пятая - возврат к началу, круг замкнулся, творение сотворено. Но несмотря на это разделение - закономерное с точки зрения как формы, так и содержания, -- стихотворение сохраняет удивительную целостность, напряженность, единство. "Творчество" можно сравнить с натянутой струной, дрожащей в "звонко-звучной тишине". Воедино стихотворение соединяют не только смысловые и лексические повторы, единая рифма, образы, перетекающие один в другой и переплетающиеся между собой, как тени латаний на эмалевой стене. Пять явственно выделяющихся частей спаяны настолько прочно, что каждое из них, прочитанное в отдельности, немедленно вытягивает за собой все остальные. Стихотворение звенит в особом ритме, замысловатом и четком, словно причудливый, элегантный и строгий узор. Еще одна нить, связывающая воедино все произведение - это цветовая гамма. Руки-тени фиолетовы, эмалевая стена отливает синеватым перламутром, прозрачные киоски отливают голубым в свете лазоревой луны... Сине-фиолетовая дымка лунной ночи окутывает все, то скрадывая мягким темным бархатом углы и грани, то наоборот резко высвечивая деталь: фиолетовые руки очерчены резко, и эта резкость веерных, перистых теней перечеркивает правильные линии комнаты со строгой геометрией стен, потолка, окна... Киоски, слегка поблескивая голубым перламутром, тают в лунном свете, просвеченные насквозь. "Творчество" Брюсова похоже на картины французских импрессионистов, где наибольшую четкость приобретают не контуры предметов, а контраст между светом и тенью. Внимание художника на грани не между эмалевой стеной и оконной рамой, а между бледно-фиолетовыми пятнами лунного света на предметах и контрастно темными тенями "рук" латаний. Эта гамма отражает состояние души поэта-художника. Во-первых, в подобном подходе ярко проявляется отношение символистов - как художников, так и поэтов, -- к миру в целом. по их убеждению, существует мир обыденный, реальный, привычный нам, -- и мир тайный, сокрытый от случайных взглядов, но раскрывающийся тому, кто сумеет открыться навстречу миру. Первый мир значим, но лишь постольку, поскольку в нем отражается второй, подлинный мир. И цель творческой личности - показать великое через обыденное, ткнуть спящую общественность носом в изнанку реальности. Ночь, время сна, тайны и творчества - идеальное время для того, чтобы разглядеть подлинную реальность. Странный, фиолетово-голубой, перламутровый мир, схваченный взглядом Брюсова, и есть мир подлинный, доступный лишь избранным. С этим миром схоже человеческое сознание: столь же зыбкое, текучее и переменчивое. Из глубин подсознания - или из высшей реальности -- из необъяснимого, странного, изначального бытия поднимаются звуки, слова, образы, воплощаясь в стихах и возвращаясь обратно, в вечное и предвечное сверхбытие. 10.05.2004
Созданное в 1895 году В.Я. Брюсовым стихотворение «Творчество» было единственным произведением, где он достиг идеального воплощения теории символизма. Сам Брюсов в письме к П.П. Первову выразил полнейший восторг по поводу своего же собственного стихотворения:
«…Дал я… два Ultra символических стихотворения»…
Но я не могу понять, почему он назвал его «ультрасимволическим
»?
Ведь по теории символизма стихотворение должно содержать хотя бы зачаток мысли, а «Творчество» целиком состоит из одних повторов, чувств, эмоций. В нем нет даже намека на логические явления. Оно не вызвало у меня никакого настроения, ни определенного чувства, но привлекло, заворожило несоотносимостью словосочетаний. Например, словосочетание «звонко-звучная тишина
» меня с самого начала чем-то заворожило.
Тишина – это ведь, когда нигде не слышится ни звука, ни шороха, а тут она становится «звонко-звучной». И, ввиду заинтересованности в дальнейшем развитии стихотворения, я продолжала чтение и, что же увидела: «Выходит месяц…при… луне ». Конечно, это противоречит логике и естественному ходу событий, но именно благодаря этим антитезам автор привлекает все наше внимание.
Читая стихотворение, я видела комнату с большим чуть растворенным окном, из которого чуть веял легкий весенний ветерок. Около окна дома растет дерево, которое легонько постукивает своими ветками по стеклу.
Каждое шорох, происходящий в стихотворении, мы слышим благодаря звучной аллитерации:
…Зв онко-зву чная тиш ина…
…С лов но лопаст и л ат аний.
Может антитезу «Звонко-звучная тишина
» можно объяснить тем, что посвистывание ветра, проникшего в комнату, и стук веток по стеклу – это тоже звук. А в тишине даже такие незначительные звуки кажутся громкими.
С помощью ассонанса я почувствовала слегка уловимый аромат. Нет, это не духи, это что-то другое, что-то более легкое, неуловимое… Может аромат цветов, свежих дров, лежащих у камина или печки.
Тайна со зда нны х со зда ний
С ла ско й ла стя тся ко мне .
А из окна виднеется растущая луна. Почему именно растущая? Для меня она олицетворяет зарождение чего-то нового и надежду на лучшее будущее… Свет от луны льется в комнату и оставляет на кафеле камина или печке («эмалевой стене ») тени от веток дерева («лопасти латаний »).
В стихотворении преобладают существительные, что, по-моему, говорит о том, что Брюсов хотел показать не действие, происходящее в данный момент, а вещи, свои ощущения от окружающей действительности. Хотел показать, что ночь завораживает, что даже взрослый человек умеет мечтать.
Все в стихотворении символично, даже цвета, используемые автором. Например, лазоревый (красный), фиолетовый – насыщенные, яркие оттенки, которые надолго остаются в памяти читающего. А, как мы помним, это одно из главных требований для символического произведения – запоминаемость образов.
Для того, чтобы увеличить эстетическое воздействие на читателя, подчеркнуть великолепие языка, автор употребляет изобразительно-выразительные средства – тропы.
Понять и прочувствовать содержание помогают эпитеты: несозданные создания, фиолетовые руки, прозрачные киоски, лазоревая луна, месяц обнаженный .
Тень…, словно лопасти латаний
Киоски…, словно блестки.
Чтобы придать стихотворению наибольшую выразительность, легкость, мелодичность, Брюсов использует перекрестную рифму.
Тень несозданных созда´ний
Колыхается во сне´
Словно лопасти лата´ний
На эмалевой стене´
Многоточие, использованное в стихотворении, дает нам время, шанс увидеть то, как луна восходит на небосклон.
Всходит месяц обнаженный
При лазоревой луне…
У этого стихотворения есть одна особенность, характерная только для творчества Брюсова, в нем последняя строка становится второй в следующей строфе. Кроме того в нем использованы слова: «тень», «тайна», «тишина», «сон», «ночь», которые свойственны лексике символистов. Но, по-моему, чувствуется явный перебор. Может, поэтому Брюсов назвал стихотворение «Творчество» двойным Ultra символическим произведением.
Валерий Брюсов является приверженцем символизма. Его произведения нельзя воспринимать буквально, нужно суметь разгадать символы, которые он в них вложил. В стихотворении «Творчество» описывается процесс создания творения. Идея посылается читателю в размытых символах, например - «руки полусонно чертят». В стихотворении кажется, что автор наблюдает за процессом написания со стороны, показано, каким долгим может быть создание.
В первых строках произведения можно уловить мысли автора, о том, что он не может дождаться того момента, когда перед ним будет готово новое стихотворение. Это представляется в виде долгих раздумий и мечтаний. Множество, непонятных на первый взгляд, символов используется писателем. Таким образом становится понятно, какому направлению писатель отдает предпочтение.
На протяжении всего стихотворения чувствуется вдохновленность Брюсова. Автор сумел создать определенную атмосферу, так как употреблял специальные слова (тайна, тишина, ночь). В первой строфе писатель упоминает «несозданные создания», и только в последней строфе видим «созданные создания». Писатель хранит в тайне весь путь написания, это можно понять, так как каждый должен найти свой.
Писатель использует особенную композицию. Каждая последняя строка куплета является второй строкой следующего четверостишья. Таким способом Валерий Брюсов поставил акцент на определенные фразы. В начале произведения читателю все описывается не четким, всего лишь тенью, а в конце все приближается к моменту прозрения, мысли становятся яснее.
Это можно расшифровать по символам. Сначала автор употребляет нечеткие образы (прозрачные ларьки), этим писатель дает понять, что вначале еще не понятно каким именно получится стихотворение. В начале пути имеются только наброски, и только в конце перед нами появится «создание».
Символисты очень любят делать акцент в своих произведениях на определенных звуках. В данном произведении акцент поставлен на звуки: р, с, з. Они создают невероятную атмосферу, придают музыкальности. В конце стихотворения автор четко создает образ своего состояния, показывает заряд сил и пришедшее вдохновение.
Анализ 2
Удивительным образом люди существуют в двух различных мирах. С одной стороне, мы обитаем в мире фактической действительности, том самом материальном мире, который можем трогать, преобразовывать и с которым взаимодействуем. С другой стороны перед нами всегда открыт мир сознания и воображения, который является чем-то наподобие смутного отражения внешней действительности, каких-то намеков чувств и подобных элементов.
К слову, тут нужно вспомнить слова самого Брюсова, который называл символизм поэзией намеков. Вероятно, речь идет в том числе и о смутных намеках сознания, которые появляются во внутреннем мире поэта, смысловых намеках, которые еле уловимо могут фиксироваться в словах и раскрывать многослойные конструкции смыслов.
Итак, стихотворение Творчество представляет собой своеобразное описание этой фиксации намеков, попытку посмотреть на преобразование и как бы перетекание внешнего во внутреннее и обратно. Если описать внешне ситуацию этого стихотворения, то выглядит все довольно банально, если не сказать ненормально. Сидит человек и смотрит в стену, иногда за окно на вечерний город, пытается в тенях на стене уловить какие-то рисунки.
Конечно, со стороны практической пользы такое занятие не имеет не только ничего целесообразного, но и может поставить под сомнение разумность выполняющего такое действие. Тем не менее, Брюсов немного приоткрывает читателю процесс творчества и позволяет посмотреть, так сказать, из-за плеча на рабочий процесс.
Вот есть какой-то замысел, который существует только в пространстве идей, далеко в иномирье. «Тень несозданных созданий». При этом действительно есть какие-то тени на стене окрашенной эмальной смесью в жилище Брюсова.
Поэт подобно древнему предсказателю или колдуну, смотревшему в огонь костра или на жилы и кишки гадательных животных, всматривается в тени, пытаясь получить ответ от вечности. Он разрушает границы обыденного восприятия «чертят звуки», то есть звуки становятся нарисованными. При этом он сам или кто-то иной принимает участие в этой практике, ведь фиолетовые руки, начинают создавать тени.
Появляются новые образы и смыслы, которые всходят под луной из этого мира, но также и из сознания автора. «Прозрачные киоски», «вырастают, словно блестки». При этом внешний мир постепенно подчиняется и поэт чувствует «звуки ластятся ко мне», а затем и «тайны созданных созданий», то есть некие воплощения, которые искал поэт в тенях в начале своего стихотворения.
Анализ стихотворения Творчество по плану
Возможно вам будет интересно
- Анализ стихотворения Гость Ахматовой
Одной из работ Ахматовой написанной в начале XX века является стихотворение Гость, которое посвящено любовной теме с философским подтекстом.
- Анализ стихотворения Тютчева Летний вечер
В лирике Федора Ивановича Тютчева теме природы отведено особое место. Именно с ней связаны самые искренние, светлые чувства и настроения известного поэта. Каждое явление окружающего мира вдохновляло его на создание
- Анализ стихотворения Узник Лермонтова 6, 9, 10 класс
Лирическое стихотворение «Узник» написано М.Ю. Лермонтовым зимой в 1837 году, когда автор находился в тюрьме. Дело в том, что после смерти А.С.Пушкина М.Ю.Лермонтов написал стихотворение «Смерть поэта»
- Анализ стихотворения Возвращение на Родину Есенина
В Возвращении на Родину Есенин пишет про собственную малую родину, про родную деревню, куда он приехал совсем взрослым и состоявшимся поэтом. Как известно, Есенин не только не принял советскую власть
- Анализ стихотворения Лермонтова Дума 9 класс
В. Брюсов писал: "Где нет тайности в чувстве, нет искусства. Для кого все в мире просто, понятно, постижимо, тот не может быть художником" ("Ключи тайн"). Ключом же к тайне является символ .
В отличие от предшественников - реалистов - символисты отказались от слов в их прямых значениях, то есть, говоря словами З. Гиппиус, от слов "здешних", и обратились к лексике отвлеченной, "нездешней" - к символам. Одной из особенностей поэзии символистов является интерес к мистическому содержанию слов. "Символика говорит исполненным намеков и недомолвок, неясным голосом сирены или глухим голосом сибиллы, вызывающим предчувствие" (К. Бальмонт "Элементарные слова о символической поэзии", 1900).
Символы призваны помочь проникнуть в суть скрытых явлений, проникнуть из мира бытового в мир бытийный. По определению Вяч. Иванова, символы - это "знаки иной действительности". Символ увеличивает, расширяет смысл каждого слова, всего текста. Символ у символистов - не отражение, а знак иной действительности, он связывает земное, эмпирическое с мирами трансцендентными, с глубинами духа и души, с вечным. Символ многосмыслен, неопределенен и потому теснее связан с областью тайного.
У символа же значений всегда много, мы улавливаем только некоторые из них. Вяч. Иванов писал о том, что символ не только "многолик и многозначен", но еще и "всегда темен в последней глубине". То есть сколько бы значений символического слова мы ни называли, в нем остается еще что-то, быть может, самое существенное.
Как правило, в понимании символов особо важную роль играет контекст. Многие символы в стихотворениях А. Блока можно понять, лишь прочитав весь первый сборник "Стихи о Прекрасной Даме". Кстати, новые принципы циклизации стихотворений - это открытие символистов.
С многозначностью, неопределенностью символа у символистов связаны и особенности художественного образа. Живописный образ в символистской поэзии отодвигается на второй план, как и прямое значение слова. Образ у символистов почти отсутствует как зрительная реальность. Образ часто окутан мистической дымкой, его контуры и границы стираются. В один музыкальный аккорд, как правило, сливаются грустно-щемящий предмет, реальность и "нереальная" мечта, настроение.
Символистам важны не столько слова, сколько музыка слов. Музыкальность - это важнейший принцип символистов, отсюда стремление к музыкальности, гармонии. Категория музыки вторая по значимости (после символа) в эстетической и поэтической практике символизма. Это понятие использовалось символистами в двух аспектах - общемировоззренческом и "техническом":
- в мировоззренческом, философском значении музыка для символистов - не звуковая, ритмически организованная последовательность, а универсальная метафизическая энергия, первооснова всякого творчества;
- в "техническом" значении "музыка" для символистов - это принцип организации стиха, это пронизанная звуковыми и ритмическими сочетаниями словесная фактура стиха, то есть максимальное использование музыкальных композиционных принципов в поэзии. Стихотворения символистов порой строятся как завораживающий поток словесно-музыкальных созвучий и перекличек. В. Брюсов: "Цель символизма - рядом сопоставленных образов как бы загипнотизировать читателя, вызвать в нем известное настроение" ("Русские символисты"). Отсюда частые повторы слов и целых строк, развитие, варьирование заявленных в стихотворении мотивов. Хрестоматийно известным стало стихотворение В. Брюсова "Творчество" 1:
Сумерки - излюбленное время суток для поэта-символиста, так как они находятся на границе дня и ночи, они "трещина между мирами", через которую возможно проникнуть в мир невидимого, неведомого.
Сложностью, отвлеченностью поэтического языка символизма обусловлена и еще одна особенность этого течения: по-новому строились отношения художника-символиста и читателя. Поэт-символист не стремится быть общепонятным, потому что такое понимание основано на обыденной логике. Поэт-символист обращается к "посвященным", избранным, к читателю-творцу, читателю-соавтору. Стихотворение должно не столько транслировать мысли и чувства автора, сколько пробуждать в читателе его собственные, помочь ему в постижении "высшей реальности". ("И зову мечтателей... Вас я не зову!" - К. Бальмонт.)
3. Расширение художественной впечатлительности
Символ расширяет значение слова, текста, становится важнейшим средством передачи мистического содержания, и это ведет к расширению художественной впечатлительности. Читателю предоставляется возможность воспринимать текст в его многозначности, читатель становится как бы соавтором произведения.
Конечно, выдвинутые символистами эстетические принципы, как это всегда бывает в искусстве, оказались уже объективного художественного содержания символистских произведений. Каждый из символистов - это прежде всего своеобразный поэт, со своим неповторимым художественным миром (если, конечно, речь идет о подлинном поэтическом таланте).
